Выдержки из дополнительного заявления Оскара Эрнста Бернхардта от 22 октября 1939 года:

Как и во всяком деле, возвышающемся над повседневностью, по мере того, как возрастала известность моих произведений, стали настойчиво подступать элементы, ищущие и надеющиеся для себя на нечто совершенно иное, чем те духовные ценности, которые я давал, а также только хотел дать.

Затем, при распознании своей ошибки они обособились и стремились причинить мне ущерб, где и как они только могли, искажениями и неправдами; при этом в своей ненависти из-за неудовлетворённых пожеланий они не останавливались ни перед чем. Ведь такого рода процессы можно наблюдать уже тысячелетия, как и в настоящее время, в любом деле, даже если у него самые благородные цели.

Таким образом уже годами распространяют, что я еврей, и вопреки знанию, что моё чисто арийское происхождение можно проследить почти на 400 лет назад, это утверждение поддерживается только для того, чтобы таким образом причинить мне ущерб. Это, без сомнения, было одним из оснований для конфискации. Кроме того, наряду с этим утверждением были выдуманы и распространялись ещё и многие другие неверные, отчасти фантастические утверждения с той целью, чтобы тем самым на меня можно было со временем оказать давление и подготовить почву для последующих вымогательств, которые и совершались с угрозой при моей неуступчивости добиться газетной травли, которая всегда должна причинять вред, даже если она лишена всяких оснований.

К этим людям относится, например, Фридрих Кённеке, который и сейчас вновь включил в опись долговое обязательство, ложно выдуманное с расчётливым намерением и никогда не существовавшее, лишь для того чтобы, как это уже часто бывало, пользуясь любой возможностью без усилий получать средства, в том роде, как он живёт уже десятилетия.
/…/

То, что сам я не стремился к каким-либо личным преимуществам, однозначно и ясно видно из краткого обзора жизни на Фомперберге. Ведь одни лишь многочисленные сотрудники и помощники, требующие затрат около 70000 шиллингов в год, были нужны не мне, но были необходимы только из-за наличия многих обитающих, удобству и комфорту которых они способствовали.

Я не нуждался во всех этих людях.

Но считалось само собой разумеющимся, что все эти расходы я несу один.

Не иначе было и со многими другими вещами, о чём я вообще не хочу особо упоминать. Но, если рассмотреть совершенно трезво, то это было почти нереально, и только сейчас многое предстаёт передо мною в совершенно ином свете.

То, что я также раздал тысячи полуденных обедов нуждающимся из Фомпа, Шваца и т.д., дополняет картину моей деятельности. В течение последнего года были зарегистрированы и имена всех тех, кто получил такого рода питание в подарок, к чему зачастую ещё добавлялась и одежда для взрослых и детей.

Также и школа была не для меня, она стала необходима исключительно ради детей других, а это требовало с моей стороны большой ежегодной доплаты для возмещения труда учителей и аренды помещения. Не иначе дело обстояло с электрической прачечной, кухней и пространствами для общих трапез со всем, что к этому относилось, а также с канатной дорогой, дорожным строительством и обслуживанием, с системой водоснабжения, пожарной охраной — я один оплачивал их, как и вообще всё, что обуславливает большое число людей и что относится к их удобству.

Если бы при этом я хотел вдаваться во все подробности, то, несмотря на чистейшую фактичность, это должно было бы звучать невероятно, но это в конце концов, опять же, лишь доказывало бы, что я был слишком углублён в мою писательскую работу, живя в ней, чтобы распознать, сколь часто и с разных сторон меня использовали как раз все те, кто потом встал против меня, как только уже не мог извлекать из этого выгоду.
Для меня это было бремя, от начала до конца, несмотря на вкрапление тут и там часов действительной радости. Ни о какой выгоде вообще не могло быть и мысли, до этого не дошло бы никогда.

Кто рассмотрит всё объективно и правильно, тот также должен будет убедиться в этом.
Я лишь могу сказать: я жил тем, что писал, ведь всё это исходило из моего живого убеждения. И это имело в виду только благо других!

Что касается столь часто используемого выражения «секта» или «религиозное общество», то я могу лишь вновь и вновь сказать, что это был не тот случай!

Уже годами я вновь и вновь с определённостью указывал на то, что я не хочу основывать ни церковь, ни секту или религиозное сообщество, ни привносить новую религию, но что моё намерение состоит исключительно в том, чтобы разъяснить автоматически действующие в творении законы, знание которых требуется каждому живущему в этом творении человеку, что одно лишь и может принести всем пользу.
Все мои писательские работы в этой области также доказывают это. А потому мне не нужно и дальше распространяться об этом.

Если в различных странах и государствах многие читатели моих произведений сошлись между собой и объединились в особые зарегистрированные союзы, то это произошло только для того, чтобы иметь возможность всё больше углубляться в трудный материал, ибо за основу их объединений они взяли мои произведения, что ведь должно быть, наконец, отчётливо видно из соответствующих уставов. Я не имел никакого права препятствовать такого рода вещам, да и не видел для этого причин.

Я, однако, никогда не принадлежал к этим союзам и не получал от них никакой прибыли, так как они работали только сами по себе и, естественно, платили взносы только своим союзам, так что между этими различными официальными союзами не было даже взаимной принадлежности.

Фонды отдельных личностей не входят с этим в противоречие.

А поэтому нельзя говорить и о секте, но всё это были, опять же, злонамеренные слухи, которые, наряду со многими другими невероятностями, так же намеренно распространялись преимущественно различными частями католической церкви, как я хорошо знаю, потому что они странным образом всегда видели во мне и страшились некого рода конкуренции, что, однако, равным образом является безосновательным.
Из этих источников исходили и слухи о культах наготы и иные нелепости, вещи прямо противостоящие моей жизни и деятельности.

Таким образом, при тщательном рассмотрении всё обратится в совершенно иную, правильную картину и, возможно, на этом фактическом основании будет соответствующим образом оценено, но никогда не осуждено.

Я хотел, чтобы соответствующий результат моих наблюдений и исследований в области самодействующих законов творения или природы был передан людям и стал пригодным для использования, и ничего иного. Что достаточно отчётливо вытекает и из моих работ, что уже должно быть достаточным доказательством как раз в пользу этого.
/…/

Если где-то против кого-либо внезапно выступает обвинитель, то на его сторону постепенно становится целый ряд тех, кто сам бы никогда не подумал о чём-то подобном, но кто по истине был осознанно убеждён в совершенной верности того, что некто внезапно стремится выставить в ложном свете, будь то из личной злобы, зависти или недоброжелательства, от безрезультатности усилий по получению особых преимуществ или по иным причинам; кратко, у него есть попутчики, которые до сих пор по своему собственному свободному убеждению рассматривали всё с правильной стороны и которые теперь, внезапно попав под влияние, вновь по различным причинам и по человеческой слабости также решаются стать попутчиками, в действительности не имея на это никаких оснований.

Это общий опыт, что можно наблюдать снова и снова, и что в ходе всей человеческой истории требовало бесчисленных жертв, которые после их гибели были признаны и прославлены в более поздние времена.

Это происходит снова и снова, как в малом, конкретных жизнях, так и в великом, в жизни народов. Если затем добавляются ещё и обстоятельства, по-видимому благоприятствующие подобному, то на этой ложной видимости искусно возводится некое строение, зачастую являющееся произведением искусства в плане обмана.

Не иначе обстоит дело и в данном конкретном случае. При моём стремлении только к духовным целям вся область деятельности лежит в поле, на котором уже тысячи лет наряду с теми, кто действительно серьёзно исследует, подвизаются и многие люди, подстерегающие по обочинам тернистых путей, чтобы тотчас пристроиться там, где они ожидают чего-то особенного, а затем за счёт завоёванных трудом успехов других насытиться в первую очередь самим и использовать это для себя.

Там, где им это не удаётся, они с ненавистью и мстительностью борются с тем, кому они навязали себя и к кому привязались, руководствуясь такого рода собственными пожеланиями. При этом они не гнушаются никакими средствами, сколь бы предосудительными они ни были, в иллюзии, что в такого рода областях тяжело опровергнуть и прояснить представленные ими ложные утверждения.

Но к счастью, в этом моём случае дело обстоит несколько иначе, ведь всё сказанное мною напечатано, то есть вся моя работа, то, о чём вообще идёт речь, то, для чего люди нашли путь ко мне, а также сделали сами всё то, что сделали, следовательно, и дали займы, которые служили только идеальной цели земного содействия этой духовной деятельности.

В этих моих словах не произошло ни малейших изменений. Они и сегодня ещё читаются точно так же, как и вначале, и могут считаться доказательством и основанием для моего ответа.

Каковы они сейчас, такими они были с самого начала. Если собственное убеждение того или иного человека должно было сместиться или измениться из-за других влияний или намерений, то меня в связи с этим нельзя упрекнуть в намерении обмана!
С моей стороны ничего другого не произошло и не изменилось, но всё осталось как есть, слово в слово. И эти слова — моё неизменное, полное убеждение, к которому я ни в коем случае не хочу подталкивать других людей, потому что моя радость только в самой работе, и мне безразлично, кто и как много людей потом скажет, что это также и их убеждение.

В этом уже написанном мною произведении, которое ясно и отчётливо даёт распознать содержание моего желания, я увидел мою настоящую жизненную задачу, которая, согласно моему убеждению, состоит в том, чтобы открыть путь новому знанию на Земле! Прежде неизвестному знанию творения, дающему людям внутреннюю ясность и твёрдость.
По этой причине я и считаю себя посланником Бога, потому что из себя самого человек никогда не смог бы написать произведение о таких знаниях с полностью новыми и всё же простыми объяснениями, не будучи особо определён к этому данной способностью. А потому должна быть и особая связь с божественной мудростью.

Для меня сами эти произведения являются доказательством этого. А потому я жил этим убеждением без сомнений, не желая извлекать из этого никаких преимуществ, кроме радости от того, что могу написать это для людей.

Естественно, понятие «Посланник Божий» или «Сын Божий» в данном случае не рассматривается так, как это было с Иисусом, но речь идёт об особом процессе излучения, к определённому времени закреплённом в моём земном теле, только после того как для необходимого созревания я прожил и пережил большие страдания. К этому относилось всё, также и дурные переживания, для того чтобы затем исходя из собственного переживания иметь возможность облечь произведение в правильные слова, в чём я действую как внешний земной грифель божественной воли для новых откровений необходимого знания.

Я всегда был далёк от того, чтобы как-либо торговать этим моим убеждением, обоснованным в моих произведениях о знании творения, что показалось бы мне осквернением моей задачи.

А поэтому не я как личность являюсь поводом и центральной точкой всего произошедшего до сих пор, к чему относится и сплочение отдельных сообществ, но только моё произведение «В Свете Истины» как «Новое Послание Грааля».