68. СПИРИТИЗМ

Спиритизм! Медиумизм! Ожесточённо разгораются споры — за и против него. В мою задачу не входит говорить что-либо о противниках и их рвении отрицания. Это была бы напрасная трата времени, ведь каждому логически мыслящему человеку достаточно лишь прочесть о характере так называемых проверок или исследований, чтобы понять самому, что они демонстрируют полную неосведомлённость и решительную несостоятельность «проверяющих».

Почему? Если я хочу изучать земное царство, то я должен ориентироваться на землю и её свойства. Если же я хочу исследовать море, мне не остаётся ничего другого, кроме как ориентироваться при этом на свойства воды и использовать вспомогательные средства, отвечающие свойствам воды.

Если бы я подступился к воде с совком и лопатой или со сверлильным станком, то всё же это не провело бы меня далеко в моих исследованиях. Или я должен отрицать воду, потому что в отличие от более привычной для меня и более твёрдой земли совок скользит сквозь неё? Или потому, что я не могу так же, как это привычно на твёрдой земле, ходить по ней ногами?

Противники скажут: «Здесь есть различие, ведь я вижу и чувствую бытие воды, следовательно, никто не может отрицать её!».

Давно ли люди весьма энергично отрицали миллионы разноцветных живых существ, пребывающих в капле воды, о существовании которых теперь уже знает каждый ребёнок? А почему отрицали? Просто потому, что не видели их! Только после того, как был изобретён инструмент, который был настроен на её свойства, люди смогли распознать, увидеть и пронаблюдать новый мир.

Так же и с вневещественным миром, так называемым потусторонним! Прозрейте же! И тогда позволяйте себе судить! Это зависит от вас, а не от «другого мира». Кроме вашего грубо-вещественного тела, в вас есть ещё и вещество иного мира, тогда как потусторонние уже не обладают вашим грубо-вещественным.

Вы требуете и ожидаете, что к вам приблизятся потусторонние (дадут знаки и т.д.), которые уже не имеют в распоряжении никакой грубой вещественности. Вы ждёте, что они подтвердят вам своё существование, тогда как сами вы, помимо грубо-вещественного располагающие и веществом потустороннего, с судейским видом сидите в ожидании.

Наведите же вы тот мост, который вы можете навести, работайте, наконец, с тем же веществом, что доступно и вам, и таким образом прозрейте! Или молчите, если вы не понимаете, и вскармливайте и дальше лишь грубо-вещественное, что всё больше отягощает тонко-вещественное.

Однажды придёт день, когда тонко-вещественное должно будет отделиться от грубо-вещественного и тогда останется лежать истощённым, ибо оно совершенно отвыкло от полёта, ведь и это всё подвержено земным законам, как и земное тело.

Только движение приносит силу! Вам не нужны медиумы, чтобы распознать тонко-вещественное. Просто наблюдайте жизнь, которой живёт в вас ваше собственное тонко-вещественное. Дайте ему своей волей то, в чём оно нуждается, чтобы окрепнуть. Или вы хотите оспаривать и существование вашей воли, так как не видите и не можете осязать её?

Как часто вы чувствуете воздействия вашей воли в вас самих. Вы хорошо их чувствуете, но вы не можете ни увидеть, ни потрогать их. Будь то воспарение, радость или страдание, гнев или зависть. А если воля оказывает воздействие, она должна обладать и силой, порождающей давление, ведь без давления не может быть никакого воздействия, никакого чувствования. А там, где есть давление, должно действовать тело, нечто твёрдое из того же вещества, иначе никакого давления возникнуть не может.

Следовательно, это должны быть твёрдые формы из вещества, которое вы не можете ни видеть, ни осязать вашим грубо-вещественным телом. Это и есть вещественность потустороннего, которую вы можете распознать только через нечто однородное, пребывающее и в вас.

Странны эти битвы по поводу «за» и «против» жизни после земной смерти, зачастую вплоть до смешного. Кто может мыслить и наблюдать спокойно, свободный от предрассудков и пожеланий, тот вскоре обнаружит, что фактически всё, абсолютно всё говорит о вероятности существования иновещественного мира, который не может видеть нынешний средний человек. Есть так много процессов, которые вновь и вновь напоминают об этом, и которые не могут быть просто небрежно отодвинуты в сторону как несуществующие.

Напротив, в пользу безусловного прекращения после земного умирания не имеется ничего, кроме пожелания многих тех, кто таким образом охотно хотел бы избежать всякой духовной ответственности когда на чашу весов падают не смышлёность и ловкость, но лишь действительное ощущение. —

Однако в случае приверженцев спиритизма, спиритуализма и так далее, как бы это ни называлось, это в конечном счёте сводится к одному — к большому заблуждению!

Приверженцы зачастую гораздо более опасны для истины, чем противники, и причиняют гораздо больший ущерб!

Из миллионов лишь немногие позволили бы, чтобы им была сказана истина. Большинство увязло в гигантском венце мелких заблуждений, которые уже не дают им найти путь оттуда к простой истине. Кто виноват в этом? Потусторонние? Нет! Или медиумы? Также нет! Лишь сам отдельный человек! Он недостаточно серьёзен и строг по отношению к самому себе, не хочет отбросить предвзятые мнения, опасается разбить созданный им самим образ потустороннего, длительное время вызывавший в его фантазии священный трепет и определённое удовлетворение.

И горе тому, кто тронет его! У каждого приверженца уже наготове камни для броска в него! Он твёрдо цепляется за него и скорее готов назвать потусторонних духами-лжецами или духами-насмешниками или обвинить медиума в недостаточности, чем обратиться к самому себе со спокойной проверкой, обдумав, не было ли его понятие ложным.

С чего же мне начать искоренять это множество сорняков? Это была бы работа без конца. Поэтому то, что я здесь говорю — лишь для тех, кто действительно серьёзно ищет, ибо только они должны найти.

Пример: человек посещает медиума, будь он значительным или нет. С ним есть ещё и другие. Начинается «сеанс». Медиум «отказывает». Ничего. Следствие? Есть люди, говорящие на это: медиум ни на что не годен. Другие: весь спиритизм — ничто. Проверяющие выпячивают грудь и провозглашают: часто испытанные медиумические свойства медиума были мошенничеством, ведь как только приходим мы, медиум ни на что не осмеливается. А «духи» молчат!

Верующие же и убеждённые подавленно уходят прочь. Репутация медиума страдает, а при многократном «отказе» может полностью развеяться.

Если же у медиума есть некого рода менеджер, и если с этим связан денежный доход, то этот менеджер будет нервно подталкивать медиума к тому, что он всё же должен потрудиться, если люди тратят на это деньги и т.д.. Кратко: это приводит к сомнениям, насмешкам, недовольству, и при новой попытке медиум будет судорожно копаться в медиумическом состоянии, так что в некого рода нервном самонаваждении, быть может, бессознательно проговорит что-то как бы услышанное, или же прибегнет к прямому обману, что для вещающего медиума, например, не будет очень трудно.

Вердикт: мошенничество, отрицание всего спиритизма, поскольку некоторые медиумы при названных обстоятельствах возможно прибегли к обману, чтобы избежать нарастающей враждебности. Некоторые вопросы к этому:

1. В каком человеческом классе, что бы это ни было, нет мошенников? Неужели и в других вещах из-за некоторых мошенников люди так же осуждают умение честных работников?

2. Почему именно здесь и в самом деле больше нигде?

На эти вопросы каждый может легко ответить себе сам.

Кто же несёт главную вину за такие недостойные состояния? Не медиум, но, пожалуй, сами люди! Некоторыми своими весьма односторонними воззрениями, а прежде всего своим полным невежеством они принуждают медиума выбирать между несправедливой враждебностью и обманом.

Люди не так легко оставляют медиуму некий средний путь.

Здесь я говорю только о медиумах, которых следует принимать всерьёз, а не о множестве имеющих налёт медиумизма и стремящихся выдвинуть свои небольшие способности на передний план. Я далёк от того, чтобы тем или иным образом выступать за великую череду медиумов, поскольку настоящая ценность этих толпящихся вокруг медиумов спиритистов имеется лишь в редчайших случаях, за исключением серьёзных исследователей, стоящих перед этой новой страной обучаясь, а не вынося суждений по невежеству.

Большей части так называемых верующих эти посещения или «сеансы» приносят не продвижение, но остановку либо откат назад. Они становятся настолько несамостоятельными, что уже ни на что не могут решиться сами, всегда желая испросить совета у «потустороннего». Зачастую в самых смешных вещах и по большей части в плане земных мелочей.

При этом серьёзный исследователь или честно ищущий человек всегда будет возмущён невыразимой ограниченностью именно таких, которые, будучи постоянными посетителями, годами чувствуют себя с медиумами «как дома».

С чрезвычайно умным видом превосходства они говорят величайшую бессмыслицу, а затем сидят там с лицемерным благоговением, чтобы подвергнуться приятному нервному возбуждению, которое в самомнении доставляет им общение с невидимыми силами.

Многие медиумы при этом согреваются льстивыми речами таких посетителей, которые в действительности лишь оглашают таким образом эгоистичную потребность в том, чтобы самим «пережить» побольше. Это «переживание», однако, в их случае равнозначно лишь слушанию и смотрению, то есть развлечению. В них ничто никогда не становится «переживанием».

Что следует учесть серьёзному человеку при таких свершениях?

1. Что медиум вообще никак не может поспособствовать «успеху», но может только внутренне раскрыться, то есть отдаться, а в остальном ждать; ведь это орудие, которое должно использоваться, инструмент, который сам по себе не может произвести ни звука, если на нём не играют. Следовательно, так называемого отказа вообще не может быть. Тот, кто говорит о нём, показывает ограниченность, он должен убрать от этого руки, а также не выражать мнений, ведь он не может иметь никакого суждения. Точно так же как тот, кому тяжело даётся учение, должен избегать университета. То есть медиум — это просто мост или средство для достижения цели.

2. Что при этом большую роль играет посетитель! Не своей наружностью или же мирским положением, но своей внутренней жизнью!

Внутренняя жизнь, как известно даже величайшим насмешникам, — это отдельный мир. Естественно, она не может быть «ничем», с её ощущениями, с её порождающими и питающими помышлениями, напротив, по логике это должны быть тонко-вещественные тела или явления, которые посредством давления или воздействия пробуждают ощущения, ведь иначе их не могло бы возникнуть.

Точно так же нельзя было бы увидеть и картин в духе, если бы там ничего не было. Ведь именно такое воззрение означало бы величайшую брешь в законах точных наук.

Следовательно, там должно быть нечто, и там есть нечто, ибо порождающее помышление тотчас создаёт в тонко-вещественном, то есть потустороннем мире, соответствующие формы, плотность и жизнеспособность которых зависит от силы ощущения упомянутых порождающих помышлений. Таким образом, вместе с тем, что называют «внутренней жизнью» человека, вокруг него возникает и соответствующее тонко-вещественно сформированное окружение.

И это окружение есть то, что должно затрагивать — благотворно или неприятно и даже болезненно — более открыто настроенного на тонко-вещественный мир медиума. По этой причине может случиться так, что действительные проявления из тонко-вещественного мира будут переданы не так чисто, если медиум будет стеснён, подавлен или сбит с толку присутствием людей с тонко-вещественно или духовно нечистой внутренней жизнью.

Но это заходит ещё дальше. Эта нечистота образует стену для более чистой тонко-вещественности, так что проявления в подобном случае может вообще не последовать или оно сможет быть лишь такого же нечистого тонко-вещественного рода.

В случае посетителей с чистой внутренней жизнью связь с соответствующим чистым тонко-вещественным окружением, естественно, возможна. Всякое расхождение, однако, образует непреодолимую пропасть! Отсюда и разница в так называемых сеансах, отсюда зачастую и полный отказ или наступающее замешательство. Всё это покоится на непоколебимых чисто физических законах, которые в потустороннем действуют точно так же, как и по сию сторону.

Вместе с этим уничижительные отчёты «проверяющих» предстают в ином свете. А тот, кто в состоянии наблюдать тонко-вещественные процессы, должен улыбаться, поскольку многие проверяющие своими отчётами высказывают свой собственный приговор, выдают свой собственный внутренний мир, порицают лишь своё душевное состояние.

Второй пример: человек посещает медиума. В его случае происходит так, что перешедший родственник обращается к нему через медиума. При этом тот просит у него совета, вероятно, об очень важном земном деле. Перешедший даёт ему на это некоторые указания, которые посетитель принимает как евангелие, откровение из потустороннего, а затем в точности ориентируется на них и таким образом… попадает впросак, зачастую претерпевая тяжёлый ущерб.

Следствие? В первую очередь посетитель усомнится в медиуме, и в своём разочаровании, от досады за причинённый ущерб будет, вероятно, работать против медиума, а в некоторых случаях даже почувствует себя обязанным предпринять публичные нападки, чтобы уберечь других от такого же ущерба и провала. —

Здесь мне бы следовало попутно пояснить потустороннюю жизнь, как такой человек из-за этого открывается подобным потусторонним течениям по роду притяжения духовно однородного, и как затем, будучи орудием таких встречных течений, он может стать ревнителем, в гордом сознании того, что выступает за истину и оказывает таким образом великую услугу человечеству, тогда как в действительности он делается рабом нечистоты и обременяет себя кармой, для разрешения которой ему потребуется человеческий век и даже больше, от которой затем вновь и вновь исходят новые нити, так что возникает сеть, в которой он запутывается, в конце концов вообще уже не видя выхода и тогда во враждебности усердствуя ещё более яростно. —

Или разочарованный посетитель, если он не считает медиума мошенником, по меньшей мере весьма усомнится во всём потустороннем или выберет обычный удобный путь, которым идут тысячи, и скажет себе: «В конце концов, что мне до потустороннего? Пусть об этом ломают головы другие. У меня есть дела получше». «Получше», однако, — это добывая деньги служить лишь телу, и тем самым ещё больше отдаляться от тонко-вещественного.

На ком же лежит настоящая вина? Опять же, только на нём самом! Он создал себе ложную картину, принимая сказанное как евангелие. Это была только лишь его ошибка, а не вина других. Ведь он предполагал, что перешедший из-за своей тонкой вещественности одновременно стал отчасти и всезнающим или по меньшей мере хотя бы более знающим.

В этом состоит ошибка многих сотен тысяч. Всё, в чём является более знающим по причине своей перемены перешедший, это то, что с так называемым умиранием он действительно не перестал быть.

Но это и всё, до тех пор, пока он не воспользуется возможностью продвинуться дальше в тонко-вещественном мире, а это и там зависит от его собственного свободного решения, а также от его честных и прилежных усилий.

Так что будучи спрошен о земных вещах, он объявляет о своём мнении с добрым намерением исполнить пожелание, пребывая также в убеждении, что даёт этим лучшее; тем не менее сам не осознавая того он вообще не в состоянии судить о земных вещах и условиях так же ясно, как всё ещё живущий в них человек во плоти и крови, поскольку он ушёл от грубой вещественности, которая безусловно необходима ему для правильного суждения.

Следовательно, его точка зрения должна быть совершенно иной. Но он даёт то, что он может, а значит, с лучшим намерением даёт лучшее. Так что ни его, ни медиума нельзя упрекнуть. Поэтому он не является и лживым духом, как и вообще нам следует различать лишь знающих и незнающих духов, ибо как только дух опускается, то есть становится более нечистым и тяжёлым, то совершенно естественным образом одновременно сужается и его горизонт.

Он всегда даёт то и воздействует так, как он сам чувствует: а живёт он лишь ощущением, а не расчётливым рассудком, которого у него больше нет, поскольку он был привязан к земному мозгу, а значит, и к пространству и времени. Когда с умиранием он отпадает, для него больше нет ни мышления, ни раздумий, но лишь ощущение, непосредственное, постоянное переживание!

Заблуждаются те, кто всё ещё хочет искать совета о земном, о привязанном к пространству и времени, у тех, кто больше не имеет этого стеснения, а потому и не может его постичь.

Потусторонние, возможно, в состоянии различить, какое направление в том или ином деле правильное, а какое ложное, но затем человек должен взвесить земными вспомогательными средствами, то есть рассудком и своим опытом, как он мог бы идти в этом правильном направлении. Он должен согласовать это со всеми земными возможностями! Это его работа.

Даже если глубоко опустившийся дух получает возможность оказать влияние и заговорить, то никто не может сказать, что он лжёт или пытается вести ложно, напротив, он также даёт то, чем он живёт, и стремится убедить в этом и других. Он не может дать ничего другого.

Таким образом, во взглядах спиритистов есть бесчисленные заблуждения.

«Спиритизм» оказался весьма одиозным, однако не сам по себе, но из-за величайшего числа приверженцев, которые уже после немногих и зачастую весьма скудных переживаний восторженно мнят, что завеса для них спала, а затем усердно хотят осчастливить других неким представлением о тонко-вещественной жизни, которое они сами себе измыслили, которое создала необузданная фантазия и которое в первую очередь полностью отвечает их собственным пожеланиям. Но редко когда такие картины полностью созвучны истине!