Август Манц

Я СЛУЖУ

Речь 15 июня 1930 года

Сегодня мы хотим рассмотреть, что написано на золотых крестах призванных и учеников, избранных Сыном Человеческим:

«Я служу»

Это только два слова, предложение лаконичное и всё же столь глубокого содержания, такой бесконечной значимости, как едва ли какой-либо другой обет.

Ибо это обет, данный по собственной воле, по собственному решению. Никакая команда, никакой жёсткий закон, никакое принудительное «ты должен» не требуют этого служения. Тем самым, основа, род и ценность всего нашего служения уже определены и чётко очерчены. Не рабское служение, не принудительное подчинение ценно для стремящегося к Свету приверженца Послания Грааля. Нет, служение должно быть добровольным подчинением воле Божьего Посланника, исходящим из высшего познания. Из высшего познания должен проистекать этот обет, из того познания, что Богом отправлен Сын Человеческий, что Он — носитель и воплощение чистой Божьей воли, и что подстраиваться под эту волю означает слушаться божественных законов, добровольно включаться в божественную деятельность творения и так, — работая вместе с божественными законами, — развивать себя ввысь, навстречу Свету.

Сам Сын Человеческий однажды провозгласил нам, что в слепом послушании так же мало блага, как и в слепой вере. Поэтому служитель должен сам ясно распознавать, почему он хочет служить; он должен служить из убеждения; а он делает это, если распознаёт Божью волю в творении и исходя из этого распознания подчиняется ей. При таком убеждении служение становится само собой разумеющимся. А значит, благим.

Я служу. Это «я» также исполнено смысла. Бессознательная духовная искра отдельного человека вышла из духовного царства и развивалась на пути сквозь сферы в борьбе и стремлении вплоть до сознательного «я», человека, осознающего свою личность; как таковой он ныне странствует в грубой и тонкой вещественности. И это «я» должно развиваться всё выше и выше, восходя к Свету, пока не сможет возвратиться в качестве полностью сознательного чистого и просветлённого духа в рай, откуда оно когда-то вышло.

Это «я» человека и обязуется служить, возлагая обет. Поэтому этот обет не только для нынешнего земного странствия, но и обет, распространяющийся на все сферы, через которые ещё предстоит пройти человеку в его восхождении. Обет на вечность, связующий за пределами пространства и времени.

Какая бесконечно великая мысль, сколь вечная ценность, следовательно, заложена в этом «я служу». И, напротив, как жалко и мало «я», созданное людьми рассудка. Тщеславное, самоуверенное, превозносящееся, исполненное иллюзии величия, эгоистическое «я». Само слово «эгоизм», означающее не что иное, как «я делаю», с самоочевидным привкусом неоправданного выдвижения на передний план собственного «я», недопустимого подчёркивания своей личности, высмеивающего более благородные ощущения, ярко освещает контраст между привязанным к земле, материальным, заботящимся только о себе и своих интересах «я» человека рассудка и «я» стремящегося к Свету, ищущего Бога и распознающего Бога духовного человека ощущения. В одном случае — отталкивающая забота о собственном «я», которая исчерпывается материальным, неприглядное себялюбие, или, правильнее сказать, я-мания, а в другом случае — безостаточное, поднимающееся до полной отдачи сознательное подчинение личности Божьей воле. Самоотдача, не теряющая себя, не отказывающаяся вместе с этим от себя, но тем самым лишь развивающая его выше, чище и благороднее.

Таким образом, для нас, пожалуй, прояснилась основная мысль «Я служу»: обет вечной ценности, происходящий из познания самоочевидной необходимости добровольного подчинения Божьей воле.

Но каким должно быть служение, как его претворить в действительность, как воплотить обет в дело, как пережить — это второй вопрос, который мы должны себе задать.

Также и здесь «я» в исполненном смысла девизе уже задает определённую линию, которой мы должны придерживаться при исполнении. Он гласит: «я служу» — не «мы служим». Следовательно, речь идёт не о девизе закрытого объединения. Нет — как каждый человек должен один стремиться подняться к Свету, сам за себя, как отдельная личность, а не коллективная личность, так обстоит дело и здесь. Каждый служит сам за себя — не оглядываясь на других, которые тоже служат. Не должно быть ни гонки честолюбия, ни служения, вызываемого только намеренной, планомерной согласованной деятельностью и совместной работой всех и лишь таким образом имеющего возможность осуществляться.

Напротив, в покое и тишине, не глядя ни вправо, ни влево, в молчании каждый реализует свой долг служения в рамках своей задачи, направляя свой взор только на одну цель — исполнение Божьей воли. И если каждый в правильном смысле так служит за себя, то из-за однородности отношения и однородности цели сама собой получается наиболее действенная совместная работа. Тогда нет беспорядочности и недопонимания, нет шатаний в стороны, и никто не стоит друг у друга на пути, как это часто можно наблюдать в намеренной земной совместной работе у людей. Тогда лучи силы работы естественным образом сами сходятся в руке Божьего посланника так, как ему нужно и как он хочет. А с отдельными лучами, соединяемыми Им таким образом в мощный поток силы, Он может осуществлять своё деяние так, как того желает Бог Отец.

И далее: «служу» — так гласит обет, и он начертан на отображении креста истины. Но крест — это живая истина, сам Божий посланник, несущий в себе крест истины. Поэтому служение — это служение истине, самому Богу. Это настолько самоочевидно, что добавление, Кому человек служит, вовсе не является необходимым. И всё же это незамысловатое, простое, безусловное «я служу» включает в себя и заверение в служении повсюду, где этого потребует Сын Человеческий, и в служении всем, кого Сын Человеческий определит к принятию служения. Здесь ясно выражается смирение и самоочевидность служения при любых обстоятельствах. Ибо не каждый может служить Божьему посланнику непосредственно. Задачи, которые должны быть исполнены для осуществления миссии, слишком многообразны, слишком разносторонни. И тут, и там Сын Человеческий нуждается в своих служителях — на всей Земле; лишь малая часть, вероятно, — в личной близости к Нему, в Его непосредственном служении; большая же часть — вдали от Него, даже если они остаются духовно связанными с Ним. Тогда Он ставит одного туда, другого сюда. Но всё равно — «я служу» там, где я нужен, где я поставлен — это и есть истинное служение. И это так легко. Ибо сознание того, что в конечном итоге я всегда служу истине, Божьей воле, Самому Богу, совершенно независимо от того, где я совершаю своё служение, всегда ведь позволяет включённости в деяние миссии представать милостью, возвышающей одарённого гораздо больше всякой земной меры. И если мы все служим в таком смысле, то мы также правильно исполняем то, что Сын Человеческий запрашивает от нас в требованиях, предъявляемых Им к призванным в докладе «Крест Святого Грааля», к которому я хотел бы обратиться именно в этом контексте. Ибо чем больше мы углубляемся в эти определения, тем яснее нам становится, что Сын Человеческий понимает под служением Граалю.

Обет «Я служу» — безусловен. Поэтому совершенно неважно, какого рода служение от нас требуется. «Я служу», даже если это самое простое и незначительное дело. Никакие земные соображения какого-либо рода не могут и не должны удерживать служителя от радостного исполнения того, что поручено ему как работа или что само собой возникает как работа в рамках его задачи. Здесь нет ни колебаний, ни переноса на потом, ни взваливания работы на другие плечи, чтобы сделать себе послабление. И уж тем более никакого отодвижения в сторону из-за того, что работа не подходит или что человек мнит себя слишком хорошим для неё.

Нет — я служу, без всяких опасений, без всяких оглядок на земные предрассудки. Я служу — безусловно. А потому я служу и не ради какой-то земной выгоды, не ради денег и почестей, не ради звучной или блестящей награды, не ради общественного почёта и признания среди людей, не из жажды выгоды и не из тщеславия или стремления к славе — я служу потому, что безусловно встраиваюсь в порядок мировых свершений, что приносит Божья воля, и только в таком случае согласно божественным законам происходит моё восхождение, как обретённая в служении духовная награда, если моё отношение действительно правильное.

Также и здесь сравнение с земным служением особенно отчётливо выявляет различие между служением людям и служением Граалю. Конечно, великое число людей в земной жизни служат охотно и с отдачей всех своих сил. Но сами предварительные условия их служения почти всегда неверны и лишь измыслены рассудком. Их служение не возникает самоочевидно, всегда имеется какой-то земной расчёт, который приводит их к служению. А потому и они при служении всегда настроены критично, они взвешивают, нельзя с таким же успехом обойтись без того или иного, можно ли достичь цели и без предельного раскрытия сил, так что это редко бывает безостаточной отдачей, исходящей из высшего духовного познания.

А там, где служение когда-то совершается по так называемым идеальным основаниям и приводит к полной отдаче, эти идеалы ложны, ибо они стоят в стороне от Божьей воли и зачастую противодействуют ей. Таково земное служение и во всём противоположное ему служение Святому Граалю.

В нашем рассмотрении мы уже нашли много того, о чём говорит нам незамысловатая простота смысла этого девиза: духовное, устремлённое к Свету «я» человека даёт обет служить, добровольно, по самостоятельно вынесенному решению. И это обет на вечность. При этом каждый служит только лишь за себя, но из этого возникает беспримерная совместная работа, предоставляющая в распоряжение Сына Человеческого силу, которая ему нужна. Я служу живой истине, самой Божьей воле — но безусловно, всё равно, где бы ни потребовалось моё служение, непосредственно или опосредованно, и какого бы рода служение мне ни пришлось совершать. И я служу без земного расчёта, без всякого преимущества, с полной отдачей всего моего бытия, всех моих сил, полностью включаясь в Божью волю. Таково служение, о котором я даю обет.

Но есть ещё одно обстоятельство, которое мы должны принять во внимание, если хотим без остатка и правильно постичь служение.

В послевоенное время мы вновь и вновь слышим броскую фразу «трупное послушание». Молодое поколение особенно охотно несёт его на устах и не может насытиться презрением к этому послушанию. Оно понимает под ним якобы бездумное или противостоящее собственным убеждениям безусловное послушание и повиновение. При этом оно имеет порою несколько неясное представление о безусловном правопритязании мыслящего человека на постоянную критику всех постановлений и праве свободного человека делать только то, что он в каждом конкретном случае считает правильным, во всём ориентироваться на собственное мнение. При этом бессознательно происходит смещение понятия «послушание», которое переиначивается до тех пор, пока не начинает отвечать самомнению и своеволию. Именно так появилась броская фраза «трупное послушание» — некий род послушания, который, без сомнений, сам по себе… был бы недостоин мыслящего человека. Но, как и любая другая броская фраза, эта также опасно ошибочна и ложна. Опасно потому, что есть большой риск применить её там, где было бы удобно не подчиниться по какой-либо иной причине, что делает возможным неоправданное и необоснованное непослушание в любое время. А ошибочна и ложна, потому что здесь исключение умышленно выдаётся за правило.

И вдвойне ложна и опасна, поскольку само собой может напрашиваться применение этого представления о презренном трупном послушании и к служению Граалю, и также служение лишь в том случае, когда это подходит, когда это не идёт вразрез с конкретным убеждением, с чувством, которое в таком случае ложно принимается за ощущение. Разумеется, сам Сын Человеческий ярко выражено отвергает «слепое послушание» как недолжное. Но это не значит, что тем, кто стоит в служении Граалю, позволено постоянно критиковать всё, что им следует делать, чтобы сначала они решали перед судейским креслом своего собственного мнения, следует ли им исполнять порученное служение. Если он так поступает, даже лишь в отдельных случаях, то он вообще ещё не постиг служения Граалю и не имеет той зрелости, которая есть необходимое условие для служения.

Ведь уже по-земному зрелый человек должен достичь познания, что во всяком служении в рамках объединения или за идею определяющей должна быть великая мысль о желанной цели, а не его собственное, часто прямо-таки малое и не обозревающее всех взаимосвязей мнение. И исходя из этого познания он включается и в том случае, если это ему, вероятно, когда-то не подходит, — не теряя при этом самоуважения и не рассматривая себя как послушного раба. Насколько же скорее и легче духовно зрелый человек может сделать это, если он распознал, что служит Божьей воле. Я служу — безусловно, если я хочу служить правильно.

И если я служу с таким отношением, то и любое служение станет для меня лёгким, ведь в таком случае мне также будет оказана духовная помощь, которая повысит раскрытие моих сил до бесконечности.

И подумайте, кроме того, что Сын Человеческий ясно выражено провозгласил нам:

«Когда я теперь говорю, что собственное убеждение в правильности относится к исполнению долга согласно законам Святого Грааля, то это вовсе не значит, что каждый человек, стоящий в служении Святого Грааля, должен выказывать своё собственное мнение при определении обязанностей или что ему не следует исполнять обязанности, которые не всегда одновременно соответствуют его разумению, но я лишь резко указываю на то, что только действительно зрелый человек вправе вступить в служение Граалю. Зрелый человек, однако, отчётливо распознает в себе мою задачу, так что он совершенно непреложно будет знать о моей миссии и видеть во мне непосредственного носителя божественной воли. Только такие люди вправе служить, вправе содействовать. Но каждый из них и может это, потому что способность к такому распознанию была когда-то вложена в него как дар, вследствие чего он вырос в призванного, от которого по причине этого дара можно и должно требовать познания. Но если он видит во мне носителя или воплощение чистой Божьей воли, и если он достиг своей человеческо-духовной зрелости, то совершенно естественным следствием этого оказывается то, что он рассматривает мои определения и как желаемые Богом, как неприкосновенные. В таком случае в нём никогда не будет разлада, а исполнение своего долга в служении Граалю всегда, без исключения, будет радостной самоочевидностью».

И этим я замыкаю кольцо сегодняшнего рассмотрения. На кресте — лишь два простых слова, и всё же мы распознаём, что они охватывают и определяют всё бытие человека, давшего обет:

«Я служу»

—

Все права, в частности, права на воспроизведение и перевод, защищены!

Опубликовано «Der Ruf» G.m.b.H. Мюнхен.